В 22.13 по времени Рио-де-Жанейро на Олимпиаде на главной плавательной арене Игр произошла сенсация: на дистанции 100 метров баттерфляем сразу три спортсмена одновременно коснулись финишной стенки, проиграв 21-летнему сингапурцу Джозефу Скулингу. Одним из проигравших был Майкл Фелпс.
Но была ли сенсация в том, что Фелпс проиграл? Наверное нет, как бы странно ни выглядело это с трибун. Все-таки с того момента, как Майкл положил начало своему победному шествию по олимпийским пьедесталам в Афинах, он не сумел финишировать первым всего на двух индивидуальных дистанциях. Вчерашняя стала третьей.
В этом финале гений мирового плавания мог установить не только общемедальный рекорд, но и узко-профильный: доведись ему приплыть к финишу первым, победа на стометровке баттерфляем стала бы у Фелпса четвертой подряд – на четвертых Играх: как стала четвертой завоеванная накануне золотая медаль на дистанции 200 м комплексным плаванием.
С другой стороны, Фелпсу и без этого дико повезло: при том плавании, что он демонстрировал миру в пятницу на протяжении пятидесяти с небольшим секунд, приплыть к финишу он должен был в лучшем случае четвертым. Но исхитрился вырвать касание – подобно тому, как восемь лет назад вырвал его в Пекине у Милорада Чавича. Но той же самой «сотне» баттерфляем.
Поэтому, думаю, американец так веселился, стоя на пьедестале: он, похоже, лучше других понимал, что спортивная судьба если не улыбнулась ему во всю ширь в момент финиша, то дружески подмигнула точно.
После того как в самом начале плавательного турнира Фелпс выиграл свое 21-е олимпийское золото в составе кролевой эстафеты 4х200 м, я в глубине души никак не могла согласиться с мнением двукратного чемпиона Атланты Дениса Панкратова, сказавшего, что сегодняшние победы великого американца – это победы уже слегка заржавленного механизма, лишь отдаленно напоминающего Фелпса в его лучшие годы. Однако когда до начала пятничных заплывов я процитировала эту панкратовскую фразу в разговоре с известным плавательным тренером Дмитрием Манцевичем, он согласно кивнул:
– Денис на самом деле прав. У Майкла уже нет прежней легкости в движениях, хотя в финале комплексным плаванием он мне очень понравился. Проплыть 200 метров в 31 год всего на 0,6 хуже своего личного рекорда – заслуживает уважения. Понятно, что сейчас он не стартует в ходе Игр такое количество раз, как прежде, но видно, что восстановление уже не столь быстрое. Да и по дистанции Фелпс стал делать в баттерфляе на один гребок больше – падает мощность. Если раньше всех поражала легкость, с которой Майкл преодолевает даже самые энергозатратные дистанции, то сейчас он прыгает в воду и просто тяжело и честно работает, четко понимая, зачем это ему нужно.
Плюс – он становится заметно медленнее. 200 м баттерфляем Майкл проплыл за 1.53,36 при том, что его мировой рекорд 1.51,51. Хотя комплекс в его исполнении, как я уже сказал, мне очень понравился. Выиграть в этом стиле четыре Олимпиады подряд – уникальный случай. Стометровку баттерфляем в лондонском полуфинале он прошел за 50,86. Посмотрим, за сколько проплывет сейчас...
* * *
Результат Фелпса оказался более быстрым, нежели в финале четырехлетней давности – 51,14. При этом он проиграл. Победа над легендарным пловцом 21-летнего Скулинга выглядела какой-то нелепицей, но только на первый взгляд. Плавать сингапурец научился в четырехлетнем возрасте, что для ребятишек этой страны всегда считалось нормой: на крошечном кусочке земли со всех сторон окруженном океаном, умение хорошо держаться на воде не доблесть, а жизненно необходимый навык.
В 2012-м Джозеф сумел отобраться в национальную сборную, тогда же журналисты раскопали в его биографии «олимпийский» след: дядя Скулинга Ллойд Валберг тоже выступал на Играх в Лондоне – в легкой атлетике. Только было это в 1948 году.
Обе этих вехи олимпийской истории разумеется относились к категории «главное – не победа, а участие». Каким еще может быть удел большинства сингапурских атлетов на Играх? Все изменил, как водится, случай: два года назад Скулинг перебрался в США и стал тренироваться в Остине. У Эдди Риза.
Вот тут настало самое время вспомнить о причудливо тасуемой колоде. В свое время у Риза в группе плавали сразу три выдающихся спортсмена: обладатель трех индивидуальных олимпийских побед в плавании на спине Аарон Пирсол, четырехкратный чемпион мира в плавании брассом Брендан Хансен и двукратный чемпион мира в баттерфляе Ян Крокер. Над тренером тогда подшучивали, что ему следует незамедлительно разжиться где-нибудь пусть даже не очень топовым кролистом, и можно много лет выигрывать собственным плавательным коллективом все комбинированные эстафеты, включая олимпийские.
Беда заключалась в том, что Крокер сильно портил траекторию восходящей звезде юного Фелпса. Обе победы пловца на мировых первенствах были одержаны именно над Майклом. Случилось это сначала в 2003-м в Барселоне, затем в 2005-м в Монреале. Между этими двумя чемпионатами, напомню, Фелпс предпринял первую олимпийскую попытку сокрушить величие Марка Спитца, выиграв семь золотых наград с семью мировыми рекордами на одних Играх, но в Афинах попытка не удалась, несмотря на то, что сотню баттерфляем Майкл у Крокера все-таки выиграл.
А потом Крокер просто исчез, несмотря на то, что специалисты прочили ему в плавании совершенно выдающуюся карьеру. Почему? Наверное, просто, так сложилось. Но благодаря этому путь Фелпса к свержению великого достижения оказался свободен. Чем не везунчик?
На студенческом чемпионате США этого года (соревнованиях, ничуть не уступающих по накалу национальному первенству) в финалах выступало сразу шесть спортсменов Риза. В том числе и Скулинг.
* * *
Награждение триумфаторов мужского заплыва баттерфляем превратилось в отдельный спектакль. Фелпс чуть ли не по отечески поздравил юного сингапурца, у которого по собственным словам последнего всегда был кумиром, потом они долго шли рядом вдоль бортика, и Майкл на протяжении всего этого пути, проделанного в коридоре телекамер, что-то увлеченно рассказывал свежеиспеченному олимпийскому чемпиону.
Подобная общительность довольно сильно контрастировала с рассказами людей, которым доводилось общаться с великим американцем в неформальной обстановке. По их словам, Фелпс никогда и нигде не начинал беседу первым. Подчеркнуто вежливо, но достаточно односложно отвечал на вопросы, если их ему задавали, и тут же замолкал снова, оставляя впечатление человека, который не то чтобы испытывает сложности в общении с окружающими, но явно не стремится к нему. А здесь... Неужели сценарий «на поражение» был своевременно вбит в сознание пловца его пиар-менеджерами и хорошенько отрепетирован?
Когда я спросила Манцевича, о чем бы он хотел спросить Фелпса, если бы представилась такая возможность, тренер сказал:
– Мне бы было интересно узнать, сам ли он справился с проблемами, которые возникли в кризисный для него период, или его вытаскивали специалисты. Кризис-то после Игр в Пекине у Майкла был более чем серьезный. Знаю, что у Фелпса есть психолог, который в свое время много с ним работал и даже сумел раскопать его главную проблему. Дело в том, что отец Майкла бросил семью, когда парню не исполнилось и десяти лет. И не появился даже тогда, когда Майкл выиграл в Афинах свои первые восемь олимпийских медалей. Эта глубинная мысль, что отец его не любит, не интересуется им и не считает достойным общения, ломала Фелпсу сознание до тех пор, пока проблему не удалось вскрыть. Не помню уже, где я об этом читал, но знаю, что отца удалось найти, что он встретился с Майклом и сказал ему, что очень гордится таким сыном. Эта история особо не афишируется, но для меня она значит очень много. Не потому, что драматична. В конце концов именно этот скелет в шкафу много лет помогал Майклу, предельно обостряя его мотивацию. Эта история говорит еще и о том, что Фелпс – самый обычный человек с самыми обычными человеческими проблемами и слабостями. Несмотря на все его немыслимое величие.
* * *
Удивительно, что за все время своих выступлений 22-кратный олимпийский чемпион ни разу всерьез не поссорился со своим тренером – Бобом Боумэном. Человеком, обманчиво мягким внешне, но имеющим внутри толстенный диктаторский стержень. Когда Боумэна после Игр в Лондоне уговорили подписать двухлетний контракт с турецкой федерацией плавания, он повел себя по отношению к туркам примерно так, как хрестоматийно известный профессор Преображенский – по отношению к Шарикову. Сообщил безо всяких политесов что турецкие пловцы находятся на самой нижней ступени плавательного развития, а посему ему, Боумэну, не о чем с ними разговаривать. Вот план, вот вода. Прыгнули и поплыли. Молча.
Проблемы между Фелпсом и тренером естественно возникали. Но мудрый педагог в таких случаях просто уходил в сторону, предоставляя пловцу возможность успокоиться и решить, что же ему в этой жизни нужно. И каждый раз Майкл приходил к тому, что ему нужен Боумэн. И возвращался. Хотя эксцессов в его судьбе после лондонских Игр действительно хватало.
Когда легенду американского и мирового плавания поймали за езду в нетрезвом состоянии, никакого снисхождения Майкл не получил. Был суд, потом – принудительное лечение с обязательным посещением разговорных «семинаров», помогающих встать на путь истинный тем, у кого возникают проблемы с алкоголем. А спустя какое-то время, когда Боумэн окончательно уверился в том, что Фелпс уже никогда не вернется в бассейн, тот пришел к тренеру и сказал: «Я понял, чего хочу. Я хочу стать самым лучшим спортсменом за всю историю спорта»
Думаю, мало кто сумеет представить тогдашнее ликование тренера: его почти что потерянный для спорта подопечный сам придумал себе совершенно потрясающую мотивацию. И загорелся ей.
Двух лет полноценных тренировок хватило на то, чтобы идея была реализована. Если в Лондоне Фелпс превзошел общемедальный рекорд выдающейся советской гимнастки Ларисы Латыниной, державшийся 48 лет, то в Рио, в 13-й раз победив на индивидуальной олимпийской дистанции, он низверг достижение древнегреческого легкоатлета Леонида Родосского, выигравшего свои 12 наград за полторы сотни лет до нашей эры.
Когда я спросила Манцевича, допускает ли он, что Фелпс может остаться в спорте еще на четыре года, тренер покачал головой:
– Уже нет. Ему уже просто незачем. Все существовавшие рекорды Фелпс побил, будет ли у него в итоге 23 золотые медали, или 27, нет никакой разницы. Для него самого – в том числе.
