За последние десять лет советское плавание развивалось более-менее благополучно. Мы все время шли вверх, сначала понемножку, потом быстрее. Вот как росло количество наград, завоеванных нами на чемпионатах Европы. 1974 год - две, 1977-й - шесть, 1981-й - десять. На первом и втором чемпионатах мира нам ни разу не удалось подняться на верхнюю ступень пьедестала почета, на третьем в активе советской команды было четыре золотые медали, на четвертом мы повторили свой успех, добыв к тому же еще семь серебряных наград.
Казалось бы, эти успехи должны были гарантировать нам спокойную жизнь. Но этого не случилось. Более того, именно в 1980 году начался самый трудный отрезок моей тренерской деятельности. Чем же объясняются те конфликты, те острые ситуации, с которыми нам пришлось столкнуться в этот период?
Сразу же после Московской олимпиады мы должны были начать поиски новых путей во всех аспектах подготовки, мы обязаны были, призвав в союзники его величество эксперимент, попытаться проникнуть в неизведанное, не сокрушаясь по поводу неизбежых неудач и не стараясь во что бы то ни стало выиграть все спортивные сражения, в которых участвовали.
До 1980 года мы работали, руководствуясь определенными организационными, методическими, научными принципами. Система, на которой базировалось наше плавание, сформировалась в основном к 1973- 1974 годам. Восемь золотых олимпийских медалей подтвердили ее эффективность. И тем не менее, начиная новый олимпийский цикл, мы не могли возвращаться на круги своя, хотя в нашем распоряжении была, казалось бы, досконально проверенная модель подготовки к крупнейшим соревнованиям. Однако проверена она была лишь до определенного уровня результатов. А чтобы двигаться дальше, нужно было искать новые варианты в технике, в методике, в организации, словом, во всем. К тому же наша система вовсе не казалась нам образцом совершенства. Задолго до Игр мы видели существенные недостатки в отдельных ее звеньях. Почему же мы продолжали работать, так сказать, по старинке, почему не вносили изменений, хотя у нас были для этого все возможности?
Когда-то, в 1971 году, примерно такие же вопросы я задавал руководителям плавания ГДР, которые знакомили меня, преподавателя Центрального института физкультуры, с достижениями своих пловцов. «Прежде чем вводить что-то новое, - отвечали мне немецкие специалисты, - нужно довести до конца уже начатое. Через год Олимпийские игры. Когда они завершатся, вот тогда на очередное четырехлетие мы и внесем необходимые коррективы.» Мне запомнились эти слова. И все годы, что я работал главным тренером, я стремился действовать подобным же образом. Помню, незадолго до Игр Олимпиады в Москве приехали ко мне два крупных наших спортивных руководителя и сказали:
- А вы знаете, тренер такой-то предложил совершенно новый и, на наш взгляд, очень интересный способ тренировки. Надо сейчас же его испробовать.
Я ответил, что слышал о новом методе, он меня заинтересовал, но сейчас я ничего нового пробовать не буду.
- Почему?
- Потому что на заключительном этапе подготовки всякие попытки применить нечто новое вызовут и у, тренеров и у спортсменов одну мысль: главный чувствует неуверенность в себе, в своих установках и принципах. Вот он и начинает дергаться сам и дергать других...
Поэтому только после окончания Московской олимпиады мы начали серьезный разговор о том, что же в нашей системе подготовки себя изжило. Нам, в частности, ясно было, что надо менять отношение к плавательным центрам. По первоначальному замыслу, они должны были стать филиалами сборной команды. Однако не везде нам удалось этого добиться. Чаще всего процесс создания нового спортивного подразделения ограничивался тем, что обычные детско-юношеские школы переименовывались в плавательные центры. Поскольку таких центров мы создали очень много - свыше сорока, то, естественно, не могли тщательно контролировать их работу и большинство из них так и не стали плавательными школами высокого класса. Поэтому сейчас мы решили сократить число центров, оставив только лучшие.
Кроме того, необходимо было пополнить команду новыми, одаренными тренерами. Это решение пришло не потому, что тренерский совет и я были недовольны старыми. Нет. Успешное выступление на Олимпийских играх было отличным подтверждением их высокой квалификации. Однако в спорте нельзя жить прежними заслугами. Спорт - это вечное соревнование: кто сильнее, упорнее, изобретательнее. И в этом конкурсе должны участвовать не только спортсмены, но и их наставники. Если же принцип конкуренции перестает действовать - команда сразу же замедляет свое движение вперед.
Повторяю, я вовсе не стремился к тому, чтобы из команды обязательно ушли те, кто, по сути дела, создал ее. Я люблю этих людей, за эти годы они стали моими друзьями, нас связывают очень прочные душевные отношения. И я не раз ловил себя на том, что готов простить им любую ошибку, оправдать любой промах. Их судьбы и моя собственная биография - это нечто единое, связанное живой тканью общих побед и поражений. Но несмотря на это, я обязан сделать все, чтобы молодые тренеры получили возможность прийти к нам.
В 1978 году на чемпионате мира в Западном Берлине одна из сильнейших команд - сборная ГДР - взяла всего лишь одну золотую медаль, внушительно проиграв нам. Кроме того, в 1978 и 1979 годах пловцы Германской Демократической Республики дважды потерпели поражение в традиционных матчах СССР - ГДР. Да, разумеется, наша команда была хорошо подготовлена, все спортсмены сражались на водных дорожках с предельным мужеством и самоотверженностью... Но была еще причина, объясняющая неудачи пловцов ГДР. Тренерский коллектив сборной команды Германской Демократической Республики с годами превратился в некую изолированную касту. Молодых туда и близко не подпускали, а люди, которые работали в команде, привыкли к успехам, успокоились, утратили способность активно искать небыстро, находить новые пути, новые горизонты совершенствования...
Спорт часто сравнивают с искусством. Это, видимо, справедливо. Во всяком случае, когда я читал статью известного нашего джазового музыканта Алексея Козлова, в которой говорилось о необходимости постоянного творческого поиска, мне казалось, что проблемы, волнующие артиста, это и наши проблемы. «Если ты очень уж начинаешь ценить себя как мастера, - говорит Алексей Козлов, - то рискуешь попасть в клетку собственного мастерства, из которой почти невозможно вырваться...
Я стараюсь всячески избавляться от недостатков «мастера». Раньше я изо всех сил цеплялся за свои достижения, отстаивал их, но потом понял: их нужно выбрасывать как можно скорее, потому что все это устаревает с невероятной быстротой... Проблема постоянной переоценки ценностей поджидает каждого молодого музыканта. Пусть он сегодня очень свежий, чуткий к новому, очень модный. Но пройдет несколько лет, и ом может превратиться в ретрограда и консерватора, если только не сможет сбросить с себя тяжкий груз собственных успехов».
Быть может, Алексей Козлов полемически заостряет свою мысль, но в главном он прав: нельзя, «цепляясь за свои достижения», забыть о необходимости движения вверх, к труднодоступным вершинам...
К 1976 году в нашей команде остался только одни тренер из тех, кто готовил сборную к Олимпиаде 1972 года, - Генрих Яроцкий. В 1980 году в команде было три наставника, которые участвовали в Монреальской олимпиаде. И это естественный процесс: одни уходят, другие приходят. Но как сделать так, чтобы пришли действительно лучшие?
Раньше мы избегали брать в команду тренера всего лишь с одним учеником. Мы предпочитали, чтобы у каждого наставника было несколько воспитанников. Спортивный педагог, у которого всего лишь один ученик, быстро перестает быть тренером, поскольку мгновенно оценивший ситуацию спортсмен нередко сам начинает диктовать условия своему учителю. Поэтому мы настаивали на том, чтобы у каждого тренера было как минимум четыре ученика. Но начиная с 1980 года мы в течение двух лет брали на стажировку в сборную тренеров даже с одним учеником, так как главным для нас было не ученика подготовить, а найти талантливого специалиста.
Итог этих поисков таков: в команду принято три человека из сорока просмотренных кандидатов. Они и заняли места трех наставников, которые по разным причинам оставили сборную. (Замечу в скобках, что к Играм в Москве команду готовили 15 тренеров.)
Разумеется, все это время мы вели и очень широкий поиск молодых талантливых спортсменов, с чьей помощью советское плавание сумело бы сделать качественный скачок вперед. Некоторым специалистам все это представляется крайне простым - достаточно, мол, набрать молодых и избавиться от «стариков». Однако опыт прошлого, когда мы то вообще убирали всех «стариков» из сборных команд, то устанавливали жесткий возрастной ценз для «сборников», доказывает, что таким образом проблему решить нельзя. Потому что, я убежден в этом, нет спортсменов старых и молодых. Есть хорошие и плохие. Поэтому для меня, например, 27-летний «старик» Андрей Крылов образец спортсмена, и я мечтаю, чтобы он как можно дольше оставался в команде. В 1982 году Андрей ездил на чемпионат мира в Гуаякиль (Эквадор) и выступал там в эстафете 4x200 вольным стилем .в предварительном заплыве. Он достаточно хорошо проплыл. свой этап. Вечером должен был состояться финал. Все понимали, что в этом виде программы мы обязательно завоюем медаль, не знали только - какую...
И вот за несколько часов до старта Андрей Крылов говорит мне:
- Сергей Михайлович, я понимаю, что это, быть может, последняя эстафета в моей жизни. У меня, наверное, уже никогда не будет шанса завоевать медаль чемпионата мира. Но я пришел сказать вам: я не хочу плыть. Алексей Филонов сильнее меня на полторы секунды. И очень может случиться так, что именно эти полторы секунды решат, что получит команда - «серебро» или «бронзу».
Я послушал Андрея и поставил Филонова. Потом я пожалел об этом. Филонов проплыл плохо, Крылов наверняка показал бы лучший результат. И все же я вспоминаю об этом с чувством особого удовлетворения, потому что вновь ощутил в Крылове удивительное благо родство, достоинство человека, который всегда поступать только по совести. Он ушел в сторону, в тень, ради команды, ради того, чтобы спасти, сберечь для своих товарищей драгоценные полторы секунды, которые могли бы принести им медали более высокого достоинства...
В разговорах с ребятами я часто цитирую В.А. Сухомлинского. Он, в частности, писал: «Твоя жизнь состоит из поступков... От характера поступка - деятельности или бездеятельности - зависит твое душевное состояние, благополучие, счастье, здоровье, самочувствие и настроение людей, с которыми ты общаешься». Теперь, когда я привожу своим ученикам эти слова Сухомлинского, я рассказываю им о поступке Андрея Крылова, человека, который интересы своих товарищей ставит выше собственных.
Поэтому я против того, чтобы расставаться со спортсменом только потому, что ему 26 или 27 лет. Советский гимнаст Виктор Чукарин стал олимпийским чемпионом в 35 лет, конькобежец Евгений Гришин в 37 лет был рекордсменом мира, вратарь сборной СССР по футболу Лев Яшин оставался лучшим голкипером мира, когда ему уже перевалило за сорок...
Я против того, чтобы всеми правдами и неправдами расчищать дорогу молодым, создавая для них какие-то особые условия. А вот шанс пробиться в главную команду страны у них должен быть. И мы, разумеется, очень заинтересованы, чтобы молодые его использовали...
* * *
Итак, и течение двух послеолимпийских лет мы искали новых людей. И мы нашли их. В результате сумели обновить женскую команду почти на 90 процентов, мужскую - на пятьдесят. Правда, постороннему глазу эти перемены были не слишком заметны, поскольку поначалу новобранцы сборной еще не были готовы к тому, чтобы играть первые роли, но они - мы ясно видели это - росли не по дням, а по часам и всерьез примеривались к рекордным секундам...
Но продолжим разговор о нашем «большом эксперименте». Нужно было трансформировать методику. Практика показывает, что принципиальные изменения в методике тренировок происходят примерно раз в 12-15 лет. Последняя «революция» в методике совершилась в 1967-1968 годах, когда очень резко и неожиданно произошел переход к огромным объемам тренировочных нагрузок. И сейчас мы вновь стоим на пороге столь же кардинальных новшеств...
Главное направление наших методических поисков - это стремление более эффективно использовать силовые возможности пловца. Известно, что скорость в плавании прежде всего зависит от силы гребка. На первый взгляд кажется, что увеличить скорость легче легкого. Занимайся штангой, станешь сильнее - значит, и плыть будешь лучше.
Однако очевидность такого решения обманчива. Как развивать силу, мы знаем. Советская школа силовой подготовки, созданная Аркадием Воробьевым, Алексеем Медведевым, Владимиром Кузнецовым и другими выдающимися специалистами, безусловно, лучшая в мире. Поэтому для меня, как для тренера, нет никакой проблемы в том, чтобы, скажем, в течение полугода увеличить силу любой группы мышц спортсмена на 50- 100 процентов. Однако, повышая атлетическую подготовку пловца, мы нередко сталкиваемся с парадоксальным явлением - очень часто его результаты начинают ухудшаться. Почему же? Потому что создается колоссальный разрыв между содержанием и формой. Содержание - стремительно растущая сила - быстро изменяется, а форма - заученный стереотип техники, - оставаясь неизменной, приходит в противоречие с содержанием. У спортсмена нарушается способность к расслаблению мышц, искажаются тонкие координационные связи во всех элементах движения. В итоге он чрезмерно устает после тренировки и теряет всякий интерес и к занятиям силовой подготовкой, и к плаванию вообще. Поэтому сейчас мы ищем способы, которые позволили бы, форсируя атлетическую подготовку пловца, в то же самое время корректировать и совершенствовать его технику.
В течение двух послеолимпийских лет мы сделали значительный шаг в этом направлении. Сегодня в наших бассейнах можно увидеть приборы и аппараты, вынесенные прямо к воде. Занятия силовой подготовкой включаются в плавательную тренировку в качестве составного элемента: скажем, в течение 30 минут спортсмен плавает, затем 10 минут выполняет упражнения на тренажерах, затем снова плавает.
В некоторых бассейнах над водой установлены своего рода гимнастические городки. Здесь тренер может дать спортсмену такое, например, задание: проплыть 50 метров, затем на руках пройти «лестницу», установленную над дорожками, а затем снова преодолеть спринтерский отрезок...
Многие силовые упражнения выполняются непосредственно в воде. Наиболее распространенное среди них - плавание с растягиванием резинового шнура. К поясу пловца крепится резиновый шнур, и спортсмен плывет, преодолевая его сопротивление.
Мы применили и такую методическую новинку, как соревновательные серии. Если раньше мы готовились к каким-то одним-единственным соревнованиям, то теперь команда нередко проводит три-четыре турнира подряд с интервалом в 4-5 дней. Чем объясняется необходимость этого новшества? Современные тренировки быстро повышают функциональные возможности спортсмена. Организм привыкает к нагрузкам и практически никак на них не реагирует. Значит, нужно найти новые стимулы, которые заставили бы спортсмена трудиться со значительно большим напряжением сил, нежели он делает это намтренировке. Таким стимулом и являются серии престижных международных и всесоюзных турниров. На практике это выглядит примерно так. Приезжаем мы, скажем, в Голландию. В пятницу, субботу и воскресенье участвуем в соревнованиях, затем с понедельника по четверг тренируемся, а со следующей пятницы вновь стартуем в международном матче, например в Париже. Потом опять готовимся четыре дня - и выступаем в зимнем первенстве СССР...
Мы пробовали различные варианты планирования тренировочного процесса, вовсе не надеясь, как говорится, с первого выстрела попасть в яблочко. За месяц до чемпионата Европы 1981 года (он проходил в Югославии, в Сплите) на матче СССР - Канада -- ФРГ мы крупно проиграли и Канаде и ФРГ. Нас, естественно, подвергают резкой критике. Я объясняю, что мы проверяем новую систему планирования и не хотим, чтобы спортсмены за месяц до первенства континента достигли пика формы.
- А зачем же вы тогда соревновались?
- Затем, что соревноваться надо на любом уровне подготовки. В высшей спортивной форме пловец бывает только десять дней в году. Нельзя же уложить в эти десять дней все соревнования. Значит, должны быть какие-то не слишком ответственные матчи, в которых и тренеры и их воспитанники могли бы проработать какие-то тактические варианты и просто посмотреть на противников, познакомиться с ними в соревновательной обстановке...
Но вернусь к чемпионату Европы. Незадолго до его начала подходит ко мне руководитель плавания ФРГ Райнер Витман (кстати сказать, большой друг нашей команды) и говорит:
- Сергей, я привез тебе подарок.
- Какой же?
- Вот тебе видеомагнитофонная кассета, - улыбается Витман, - покажи ее своим ребятам.
- А чем же эта кассета замечательна?
- Здесь видеозапись того матча, который вы так безнадежно проиграли нам.
- Хорошо, - говорю. - Только я покажу ее на второй день соревнований.
Теперь уже Витман задает мне вопрос:
- Почему же на второй?
- Потому что тогда будет уже ясно, как мы вас обманули на том матче.
И во второй день первенства Европы, когда мы уже завоевали запланированные медали, а пловцы ФРГ провалили все на свете, ко мне снова подошел Райнер Витман и сказал:
- Ты оказался прав. А мы, видимо, рано вошли в форму.
А ведь за тот проигранный матч меня многократно и склоняли и спрягали, я должен был объясняться и в устной и в письменной форме. И только после успеха в Сплите я смог доказать: никаких крупных ошибок мы не допустили. Мы всего лишь использовали свое право на эксперимент.
В 1982 году мне вновь пришлось вступать в теоретические споры после того, как мы проиграли матч СССР - ГДР. И вот почему. Уже в 1980 году мы заметили закономерность: спортсмены, которые успешно выступают весной (а главное соревнование весеннего цикла - матч СССР - ГДР), редко показывают высокие результаты летом. Происходит это потому, что большинство спортсменов однопиковые, как мы их называем. Они могут показать настоящий результат только раз в году. Разумеется, есть отдельные атлеты, которые могут и весной и летом продемонстрировать пик формы. Но это исключение, подтверждающее правило. Мы же, не учитывая этого и придавая слишком большое значние матчу СССР - ГДР, заставляли спортсменов и весной и летом выступать на пределе возможного. Это было для них непосильной задачей, однако мы вновь и вновь ставили ее перед ними, потому что команда ГДР, которой мы раньше постоянно проигрывали, стала для нас каким-то комплексом.
Этот комплекс мы разрушили в 1978 году, сконцентрировав на матче СССР - ГДР все свои силы. В 1979 и 1980 годах мы вновь победили сборную ГДР. Однако затем поняли, что бессмысленно тратить столько сил на эти встречи, когда впереди нас ждут главные соревнования сезона. Я уверен, что если бы мы в 1980 году не придавали такого значения матчу СССР - ГДР, то наши результаты на Олимпийских играх были бы еще лучше. Исходя из этих соображений, мы уже в 1980 году записали в своей новой четырехлетней программе, что снимаем задачу во что бы то ни стало выиграть у ГДР и ставим перед собой новую цель - добиться успеха в основных соревнованиях сезона. Все с нами согласились. Однако проигрыш команде ГДР матча в 1982 году вновь вызвал целый поток критики в наш адрес...
В такой обстановке подошли мы к чемпионату мира в Гуаякиле (Эквадор). Этот турнир был в своем роде особенным. Накануне стартов я со всех сторон - и от моих коллег, и от болельщиков - слышал: «Если команда выступит неудачно, Вайцеховского снимут». И только руководители Спорткомитета говорили мне: «Работайте спокойно. Мы видим, что вы в поиске, и понимаем, что, этот поиск надо завершить».
Эквадорский чемпионат должен был дать ответ, правильно ли мы подобрали людей, удачна ли применяемая нами методика, верно ли выстроен годовой тренировочный цикл. Однако когда турнир завершился, многое осталось неясным. Потому что в Гуаякиле мы столкнулись со множеством не предусмотренных нами так называемых мелочей, которые сказались на выступлении команды.
Хочу сравнить эквадорский турнир с наиболее удачным для нас чемпионатом мира 1978 года. К соревнованиям в Западном Берлине мы готовились гораздо тщательнее, нежели к гуаякильским. Я заранее ознакомился с условиями, в которых предстояло жить и тренироваться советским спортсменам. Я сам выбрал хорошую и дешевую гостиницу, измерил длину кроватей - годятся ли они нашим гигантам, попробовал матрасы - достаточно ли они мягки, узнал, какова частота тока в электросети - сможем ли мы использовать свой киноаппарат или придется брать кинопроектор напрокат...
Напротив гостиницы была пивоварня, поэтому я узнал, когда там вывоз готовой продукции, то есть в какое время мощные грузовики, груженные бочками с пивом, будут гудеть у нас под окнами. Я с секундомером в руках подсчитал, сколько минут ходьбы до ближайшего парка, обследовал ресторан, побывал на кухне и в кладовых, спросил поваров, могут ли они приготовить блюда русской кухни, поинтересовался, умеет ли кто-нибудь из них варить борщ...
Я старался не упустить ни единой мелкой детали, потому что все это в какой-то степени может повлиять на результаты. Я вовсе не хочу сказать, что наши ребята настолько слабы, что могут проиграть только из-за того, что их кормили бульонами вместо любимых щей. Нет, конечно. Но все это может помешать спортсмену спрессовать свой результат еще на пять сотых секунды, которые и решат, завоюет ли о» «золото» или «серебро», получит ли «бронзу» или займет четвертое место...
В Гуаякиле было иначе. Нас поселили в военном городке Эквадорской военной академии. И сразу же выяснилось, что в комнатах нельзя сидеть: в них не было ни единого стола и ни единого стула. Койки там двухъярусные, и так как верхняя расположена очень низко, то сидеть на нижней можно только скрючившись. К тому же эти «спальные места» были рассчитаны на миниатюрных эквадорцев, и, когда их занимали наши 80-килограммовые атлеты, они мгновенно рушились. Когда солнце поднималось в зенит - в казарме было жарко, как только оно скрывалось за горизонтом - моментально темнело и наступал холод. Стены комнат не доходили до потолка примерно на метр, поэтому все время гулял страшный сквозняк. Добавьте к этому тропическую влажность, и вы поймете, почему через день-два половина команды была простужена. Всю ночь я слышал кашель, а так как настоящих перегородок не было, то не спали все - и больные и здоровые...
Наши ребята так и не смогли привыкнуть к местном пище. Владимир Сальников приехал в Гуаякиль в отличной форме, мы надеялись, что он побьет свои мировые рекорды. Однако этого не произошло, в частности, еще и из-за того, что Сальников, у которого никогда не было и грамма лишнего веса, потерял здесь за две недели больше пяти килограммов.
Но все это было бы еще ничего, если бы не взлетно-посадочная полоса в ста метрах от нашей казармы. У меня сложилось впечатление, что это был единственный аэродром на весь Эквадор... Полеты начинались в три утра. Сначала начинали взлетать военные самолеты, потом пассажирские. Ну а когда садится военно-транспортный самолет и включает реверс, то здесь тебя просто выкидывает из постели...
Если бы мы начали выступать сразу же после приезда, то все эти неудобства не смогли бы нам серьезно помешать. Но до начала чемпионата оставалось десять дней, в течение которых мы должны были тренироваться. И вновь мы столкнулись с крайне неприятными неожиданностями. Температура воды во всех бассейнах была разная, причем ни в одном из них не было спортивного зала. А ведь мы привыкли вплоть до начала состязаний заниматься силовой подготовкой...
В этих трудных условиях все ребята проявили себя прекрасно. За все 22 дня пребывания в Эквадоре у нас не было ни одной жалобы. Все понимали, что заднего хода у нас нет, надо показывать максимум возможного.
Первую золотую награду на дистанции 400 метров вольным стилем завоевал Владимир Сальников. Однако победа досталась ему нелегко. Сразу же после старта, рассказывал Володя, он ощутил, что у него пропало чувство воды, плывется тяжело, поэтому думать о рекордном результате не приходится. И тогда Сальников, учтя свой опыт прошлогоднего поражения на чемпионате Европы, решил плыть только на выигрыш. Он внимательно следил за соперниками, все время контролируя ситуацию, и уверенно финишировал первым. Ну а вторую золотую награду он получил на «своей» - полуторакилометровой - дистанции, где у него сегодня нет конкурентов.
Я не сомневался в том, что в Гуаякиль чемпионкой мира станет Светлана Варганова, хотя не могу сказать, что работать с ней очень легко. Светлана - человек необыкновенной энергии, с природными качествами лидера. Однако свою энергию она далеко не всегда направляет туда, куда следует. Неудивительно поэтому, что нарушений спортивного режима у нее было больше чем достаточно. Например, накануне ответственных соревнований, когда спортсменки должны строго следить за весом, удерживаться от сладкого и т. д., вдруг кто-то организует всеобщее чаепитие с пряниками. Кто же? Естественно, Варганова. В другой раз в такой же ситуации кто-то приносит целый мешок восточных сладостей. Кто? Конечно, Светлана...
Сейчас Светлана Варганова занимается у Бориса Дмитриевича Зенова. опытнейший педагог сумел увлечь свою ученицу высокими целями, стремясь к которым она постепенно внутренне изменилась. В Гуаякиле Светлана была совсем другой - серьезной, собранной, целеустремленной. Ее основной соперницей была суперзвезда из команды ГДР, знаменитая брассистка Уте Гевенигер, обладательница двух золотых наград Московских игр. Уте заявляла, что обязательно победит на двухсотметровой дистанции, однако Варганова сумела ее опередить. Уверен, что Светлана наверняка была бы в числе призеров и на стометровке, если бы не болезнь. (Последние двое суток перед стартом у нее держалась высокая - 38,2 - температура.) И те сотые, которые Светлана потеряла из-за этого, отодвинули ее на четвертое место...
Я очень доволен выступлением Сергея Фесенко, добывшего «серебро» на дистанции 200 метров баттерфляем, но в еще большей степени доволен его тренером Верой Смеловой...
За день до этого старта, на четырехсотметровке в комплексном плавании, Фесенко остался третьим, пропустив вперед не только бразильца Рикардо Прадо, который победил с мировым рекордом, но Бёрдсли из команды ГДР. Сергей был настолько потрясен этим, что, думая только о своей неудаче, никак не мог сосредоточиться на новом старте.
- Сергей «рассыпался», — сказала, подойдя ко мне перед финальным заплывом, Вера Смелова. - Я и не знаю, как буду его собирать.
- И все-таки как же?
- Есть только один вариант. Постараюсь разозлить, поиграв на его чувстве мужского достоинства...
И бесконечно добрая, не делающая различий между учениками и своими детьми, Вера Смелова сумела так разозлить Сергея, что тот сделал невозможное: обыграл мирового рекордсмена американца Бёрдсли и завоевал серебряную медаль. А ведь Бёрдсли не раз заявлял, что если бы он выступал в Москве, то наверняка стал бы олимпийским чемпионом, разве, мол, может составить ему конкуренцию какой-то Фесенко? И вот в Гуаякиле чемпион Московских игр Сергей Фесенко опередил американского пловца, не оставив ему никаких шансов... Разумеется, мне было очень приятно, когда ребята подтверждали мои предположения. Но иной раз еще приятнее мне было убедиться в собственной ошибке. Именно такое чувство я испытал после того, как на дистанциях 400 и 1500 метров вольным стилем серебряные награды завоевал дебютант сборной 20-летний студент Киевского института физкультуры Святослав Семенов. В прошлом году он уже выступал в серьезных соревнованиях - на Универсиаде в Бухаресте. Утром, в предварительном заплыве, выступил неплохо, а вечером, в финале, «рассыпался». С тех пор мы потеряли в него веру, решили, что он соревноваться не может. Поэтому, когда в июле 1982 года мне позвонила Антонина Леонтьевна Введенская, государственный тренер по Украинской ССР, и, сказав, что Семенов проплыл полтора километра за 15.33, посоветовала на всякий случай включить его в состав команды, готовящейся к чемпионатумира, я возразил ей:
- Тоня, ты прекрасно знаешь, что Семенов «рассыпается» в ответственных турнирах. Я готов поспорить с тобой на что угодно: через две недели на первенстве СССР в Киеве он и близко не подойдет к этому результату.
Начался киевский чемпионат. Семенов побил свой рекорд, а я здесь же, в бассейне, публично признал, что проиграл пари Антонине Леонтьевне, и вручил ей бутылку шампанского...
Так Семенов оказался в составе сборной СССР. Но я был уверен, что он все равно «развалится».Бывает так - сложится какое-то мнение, которое потом ничем не разрушишь. А ведь тренер, особенно главный, не имеет права судить о людях, не принимая во внимание те изменения, которые с ними происходят. От мнения тренера зависит человеческая судьба. Значит, к каждому спортсмену, к каждому человеку нужно относиться гораздо мягче, чем мы обычно это делаем... Признавая все это в теории, на практике я действовал иначе. По счастью, Семенов оказался достаточно сильным человеком, чтобы противопоставить предвзятому мнению о себе свой характер, свою волю, свое мастерство.
После финального заплыва я подошел к Славе и сказал:
- Знаешь, Славик, ты меня очень порадовал. Спасибо, что ты сумел разбить предвзятые суждения о тебе.
А потом позвонил в Киев тренеру Семенова Владимиру Михайловичу Вороне и, поблагодарив его за прекрасного ученика, признался: «Я очень рад тому, что ошибся...»
Серебряные награды Семенова были для меня приятной неожиданностью. Но были на чемпионате и неприятные сюрпризы, о которых главный тренер, конечно же, думает гораздо больше, нежели об успехах. Эти размышления порой бывают мучительными. И как бы я ни скрывал свое состояние от спортсменов, как бы ни следил за собой, за своими, словами и жестами, в команде есть люди, которых мне никогда не удается провести и которые прекрасно понимают, что творится у меня на душе. И первый среди них Александр Сидоренко. Как-то перед отъездом на трудные соревнования я сказал ребятам: «Не исключено, что первые номера программы окажутся для нас не слишком успешными. В этом нет ничего страшного. Нужно какое-то время, чтобы мы раскрутились...»
Я уж и забыл об этом, а в Эквадоре на третий день соревнований подошел ко мне Сидоренко и напомнил:
- Сергей Михайлович, вы же сами как-то говорил нам, что первые дни могут быть тяжелыми. Так что же вы грустите? Все идет так, как вы предсказывали. А дальше мы разойдемся. И учтите, ведь еще я не вступал в игру, а ведь вы на меня надеетесь?
- Надеюсь, Саша.
- А я не подведу. Не волнуйтесь, все будет нормально.
И он не подвел. Выиграл «золото» на двухсотметровке в комплексном плавании.
Такие же слова ободрения и поддержки я не раз слышал и от Сергея Фесенко, и от Андрея Крылова, и от многих других. И то чувство спортивного братства, которым они проникнуты, дарит мне дополнительные силы. Точно так же эти люди относятся и друг к другу. И эта особая чуткость, способность укрепить душевные .силы товарища в трудный, очень трудный момент помогает им подняться на новые высоты...
Последнюю ночь в Эквадоре я не спал. Мне не давала покоя мысль: почему же все-таки мы не сумели сделать рывок, на который я так надеялся? В чем я ошибся? Может быть, основная причина в том, что мы изменили систему предсоревновательной подготовки? Раньше мы всегда проводили основное отборочное соревнование за шесть недель до главного турнира сезона. Однако пример американцев, которые отлично выступили па чемпионате мира 1978 года, всего лишь через две недели после своего национального первенства, побудил нас последовать их примеру и перейти к двухнедельной модели. Мы рассуждали так: если на отборе спортсмен не сумеет ничем блеснуть, у него есть еще время, чтобы улучшить свою форму. Если же он выступит сильно, то в течение двух недель сможет удержаться на этом уровне. Но мы не учли того, что сейчас в команде резко обострилась конкуренция. Поэтому, чтобы попасть в основной состав, спортсмены должны были форсировать подготовку именно к отборочным соревнованиям. В итоге получилось, что они, как говорится, выплеснулись за две недели до главного старта. Что ж, здесь, кажется, все ясно: надо снова вернуться к прежней, шестинедельной модели...
Разумеется, когда думаешь об этом, заснуть уже невозможно. Встал, иду по коридору. Час ночи, за окном ревут самолеты, в казарме со всех сторон слышится кашель... Я смотрю, все ли спят, все ли укрыты одеялами, не нужно ли поднять врача, дать кому-нибудь лекарство...
Всю ночь я думаю об одном: почему же не получилось так, как нам хотелось? Мы планировали шесть золотых наград. Я надеялся, что их будет семь, а получили мы четыре. До этого еще ни разу не было, чтобы мы не выполнили свои обязательства, которые разрабатываем и утверждаем сами, без всякого давления сверху. Разумеется, мы всегда чуть-чуть завышаем свой план. Но в этом есть определенный резон. Как сказал один американский тренер, если прицеливаешься на солнце - попадешь на луну, если прицеливаешься на луну - окажешься на земле. В Эквадоре мы не сумели оторваться от земли...
И снова в моем воображении возникают дорогие мои мальчишки, дорогие мои девчонки... Скоро женится Сальников, как это отразится на его спортивной карьере? Вроде бы я уже все справки навел о его невесте, но сам-то еще ее не видел, значит, надо обязательно с ней познакомиться... И тут же другая забота: а почему вот уже второй год подряд Лариса Горчакова не плывет так, как она может? И почему ее отношения с командой до сих пор оставляют желать лучшего?
...Впереди матч СССР - США. Успеем ли мы перестроиться, чтобы пройти там лучше, чем здесь? Успех в Америке очень важен - он сплотит команду, поднимет настроение. И наконец, последнее: хорошо бы еще и поспать хотя бы немножко...Взглянул на часы - шесть утра. А в семь я уже поднялся вместе со всеми...
Я твердо верю, что мы обязательно сделаем новый бросок вперед, но для этого нам необходимо время... Вот-вот должны подойти резервы, те молодые, которые усилят боеспособность нашей главной команды: Самым замечательным итогом 1982 года мне представляется победа, которую наши юниоры одержали и мужским и женским составом над сборной юниоров США в матче, состоявшемся в Кишиневе. В 1984 году нынешние юниоры будут в расцвете сил, а это значит, чт<